Назад, в прошлое гродненских городских улиц и площадей

Вниз по Горького
Бригадный генерал, пилот-испытатель, а еще художник, иллюстратор множества польских книжек для детей и взрослых Здислав Ципельт навсегда сохранил в своем сердце облик родного и бесконечно любимого им Гродно. Здесь, на окраине «Нового света», прошли его детство и юность. Перечитывая в который раз его воспоминания, словно путешествуешь в параллельных измерениях. Вот и мы, отправляясь вниз по Горького, как-то сразу и незаметно попадаем на Грандичское шоссе, спускаясь от Золотой горки к Дровяному рынку…

Когда-то…
…На углу сегодняшних Горького и Островского жила чета Фиолковских, а там, где гостиница «Беларусь», через дорогу от еврейского кладбища, был магазин Вашкевича. Напротив, за высоким забором, особняки военных. Один из них – каменный дом по адресу Горького, 47а, пример стиля сецессия, – еще и сегодня украшает этот уголок Гродно. Здесь же, прямо на теперешней улице Островского, в конце 1930-х годов тренировался известный гродненский атлет Витольд Геруто.

В июле 1914 года под негласный надзор полиции был взят учитель реального училища Альберт Цильке, который жил как раз напротив еврейского кладбища. Все его преступление сводилось к тому, что он занимался дрессировкой голубей и поэтому вывешивал на своем доме время от времени белый флаг. Этого оказалось достаточно, чтобы заподозрить учителя в шпионаже в пользу Германии.
По Грандичскому шоссе до перекрестка с сегодняшней улицей 17 Сентября вел спуск вдоль высоких тополей, которые закрывали ближайшие домики. Еще не так давно тут можно было забежать за свежей сдобой в магазин «Горячий хлеб» – бывший дом семейства Пашковичей, построенный еще в 1936 году. Во время немецкой оккупации здесь находилась явочная квартира гродненских подпольщиков. А 6 октября 2006 года в 8 часов 45 минут дом по Горького № 29 перестал существовать. Правда, за последние время он превратился в символ борьбы за сохранение культурно-исторического наследия Гродно…

Напротив, через дорогу, в доме, который еще и сейчас стоит, располагался магазин колониальных товаров Каннеля. Дочка хозяина училась игре на скрипке, часто репетируя перед открытым окошком. Рядом с юной музыкантшей сидела ее бабушка, отгоняя назойливых мальчишек, прибегавших послушать. Отсюда вся семья и ушла вместе в гетто, чтобы больше уже никогда не вернуться.

В следующем доме когда-то находился магазин Меламеда, в котором можно было купить сотню нужных мелочей: от тесьмы и финских ножей до фонариков. Хотя хозяин и был евреем, торговал и свечами для причастия, тем более что конкурентов у него в этом районе не имелось. Пройдя несколько шагов дальше, вы по ступенькам спускались к пекарне, в которой на листьях хрена выпекали черный хлеб – такой, что даже через много лет, проведенных вдали от Гродно, не забывали его вкус.

Аптека пана Юдейки
«Как раз напротив улицы Резницкой в Загородной слободе, – вспоминал Здислав Ципельт, – в одном из более заметных домиков, находилась аптека пана Юдейки, оборудованная по-современному, со светлой мебелью и рядом таинственных черных надписей на белых табличках. Тогда в аптеку заходили с молитвою, с непокрытой головой, пусть даже только для того, чтобы купить леденец-«петушок» или бутылочку с ненавистным рыбьим жиром…»
После войны заведение пана Юдейки превратилось во вторую городскую аптеку. Здесь устроили лабораторию по производству медпрепаратов, в ассортимент которой входили настойки, капли, спирты, мази и пластыри. Только в 1954 году аптека произвела около пятнадцати тонн лекарств. Правда, аж до 1963 года фармацевты, которые «колдовали» над стерильными препаратами, имели в своем распоряжении только водопровод. Зимой начинали работу с того, что топили печь и разогревали паяльной лампой замерзшую за ночь воду в кранах.
Еще одной приметой времени были социалистические соревнования. Очень часто смотры аптек приурочивали к праздничным датам, юбилею Октябрьской революции или годовщине со дня завершения Великой Отечественной войны. Коллектив, который занимал первое место, награждался переходным Красным Знаменем и премией в восемь рублей для каждого из работников. За второе место присуждались почетная граммота и шесть рублей, за третье – только граммота.

Заведующие аптек вели наглядный стенд с вырезками из «Правды», «Известий», местных газет и журналов, которые потом хранились в специальной папке. При этом, однако, одинокие люди могли рассчитывать на доставку медикаментов на дом, а тяжелобольные получали сообщения о наличии лекарств по телефону, если у них, конечно, он был.

На углу Мицкевича и Горького
По мере того как мы вновь приближаемся к центру, оживляется и пейзаж. В 1930-х годах на углу сегодняшних Мицкевича и Горького стоял магазин с деликатесами пана Яблонского, а чуть дальше на Мицкевича – дом и магазин пана Полудня с первосортными копченостями. Магазин Яблонского – милое деревянное здание в стиле конструктивизма по адресу Горького, 7. Сейчас оно в который раз привыкает к новым хозяевам, а тогда на витрине красовался аппетитно запеченный поросенок с яблоком во рту. Довольно часто рядом с магазином можно было увидеть две-три телеги возвращавшихся из города крестьян. Кони стояли с закинутыми на морды мешками с сечкой, которыми часто трясли, в то время как хозяева угощались у пана Яблонского глотком «горькой», обмывая удачные и неудачные сделки.

Почти напротив, на другой стороне Грандичской улицы, размещалась мастерская сапожника, человека исключительно радушного, но зато без перерыва курящего. Еще один выходец с «Нового света», Георгий Моисеев, вспоминал, как однажды зимой, бросаясь снежками, разбил витрину его мастерской, за что получил хороший нагоняй дома. Но сапожник отнесся к несчастью благосклонно: он попросил родителей мальчика не наказывать сына, а только возместить расходы за новое стекло. На другой день сапожник, увидев виновника вместе с товарищами, идущими в школу, подозвал их и прочел скромное наставление, после которого те так смутились, что не могли вымолвить и слова, а их уши и лица горели от стыда.
Правда, на карте 1824 года это место обозначено как застава с караульней и шлагбаумом при въезде в город, откуда и пошло первоначальное название улицы – Грандичская застава. Кстати, с заставой, хотя, скорее всего, она уже тогда была чуть выше по улице, связана и другая курьезная история. Во время немецкой оккупации в Первую мировую войну, во избежание засилья спекулянтов, власти старались держать под контролем рынок продуктов и тщательно проверяли, кто и что ввозил в Гродно. Понятное дело, что местные жители всеми правдами и неправдами старались, наоборот, пронести хоть что-то на продажу, раз уж дело сулило неплохие барыши. И вот однажды, в году эдак 1918-м, из Грандичей в Гродно направлялась похоронная процессия с телом скончавшегося накануне настоятеля костела, которую сопровождало несколько десятков возов с опечаленными прихожанами. Каково же было удивление постовых на Грандичском шоссе, когда они обнаружили, что каждый из извозчиков не забыл подложить себе под мягкое место по мешку с зерном – видимо, для удобства. Как говорится, «Богу Богово, а…»

Игорь ТРУСОВ, Андрей ЧЕРНЯКЕВИЧ “Вечерний Гродно”