Андрей Климов: «Ад как ад: не хуже, чем у Данте»

Впервые за месяц жена политзаключенного Андрея Климова, Татьяна Леонович, 15 ноября получила от мужа сразу четыре письма. До этого никаких вестей от Андрея ей не поступало, хотя, по сведениям из колонии, Андрей писал жене.

Татьяна за это время послала мужу 11 писем, 4 телеграммы и продуктовую бандероль. И в одной из телеграмм поинтересовалась: «К тебе что, применили режим без права переписки?».

О том, как живется в мозырской колонии одному из белорусских политзаключенных, пресс-службе Объединенной гражданской партии рассказала его жена.

— Татьяна, о чем Андрей написал вам?

— Ему вернули продукты, которые сотрудники колонии изъяли у Андрея по его прибытии в Мозырь. Но денег, которые мы послали, ему на счет так и не зачислили. Выходит, он месяц голодал, потому что в столовой колонии очень скудная еда, после которой ему становится плохо.

Андрей пишет, что его отряд многочисленный и располагается на одном этаже. На всех — один умывальник и один туалет. Как я поняла, это одно туалетное место. А одному из своих друзей Андрей написал: «Ад как ад: не хуже, чем у Данте».

— Вы пробовали выяснить, почему не получали от мужа писем?

— Я обращалась в Гомельское управление Департамента исполнения наказаний. И офицер связывался с колонией. Ему там дежурные сказали, что Андрей мне пишет. Но с 18 октября до 15 ноября я не получила от него ни одного письма.

У нас в Уголовном кодексе отсутствует наказание — лишение свободы без права переписки. Я не могу даже предположить, что руководство колонии решило самовольно вводить такое наказание, которое не соответствует ни Уголовному кодексу, ни Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений. В указанных законом случаях цензоры могут не пропускать письма осужденных. Но они должны поставить об этом в известность осужденного и уничтожить письмо в его присутствии. Это оговорено Правилами внутреннего распорядка.

Но Андрей ни о чем подобном в полученных мною сейчас письмах не пишет. В письме, датированном 9 ноября, он написал: «Днем сообщили мне текст твоей телеграммы, где ты сообщаешь, что с 18 октября не получаешь от меня писем. Без комментариев. Я отправляю тебе письма регулярно. А сейчас постараюсь писать каждый день».

— Почему в течение месяца не пропускали письма Андрея, как вы считаете?

— Думаю, что это психологическое давление — и на меня, и на Андрея. Если у него все хорошо, то почему блокируется переписка? Значит, в письмах есть что-то, что вызывает недовольство у лиц, от которых зависит переписка моего мужа. В минском СИЗО нам не чинили препятствий. Я писала почти каждый день, послала мужу в следственный изолятор 63 письма. Они у меня были пронумерованы. Андрей сообщил, что все дошли.

— Мать Андрея обращалась в Департамент исполнения наказаний с ходатайством, чтобы сына не отсылали далеко от Минска. Почему Андрея направили в Мозырь?

— В Департамент исполнения наказаний я и мама Андрея ходили в начале октября: еще до того, как его отправили в Мозырь. Нас принял временно исполняющий обязанности начальника ДИН Юрий Баринков. Он нас выслушал, взял ходатайство, в котором мы указали, что мама — инвалид второй группы, и она не в состоянии добираться в Мозырь на свидания к сыну. Мы просили направить Андрея отбывать срок где-нибудь поблизости от Минска.

Баринков сказал, что решение о направлении Андрея в Мозырь было принято 1 августа, в день вынесения приговора. И что он не может нарушить законы служебной этики и отменить решение своего начальства. Однако пообещал доложить руководству о нашей просьбе и телеграммой оповестить о результате маму Андрея.

Телеграммы мы, естественно, не дождались. А дождались того, что Андрея отправили в Мозырь. Потом пришла отписка, что в Минске нет колонии строгого режима. Но мы же просили направить Андрея в ближайшую от Минска колонию такого типа.

До рассмотрения жалобы в кассационном суде приговор не считается вступившим в законную силу. На кассационное обжалование дается 10 дней. И зачем для человека готовить место в колонии, если в отношении его приговор еще не вступил в силу? После рассмотрения кассационной жалобы в судебном заседании приговор в тот же день вступает в силу. Вот в это время и должен был решаться вопрос, куда направить Андрея. Суд кассационной инстанции состоялся 2 октября. А Андрея уже 1 августа «пристроили» в Мозырь.

— Ваш муж находится в колонии строгого режима. Чем она отличается от других колоний?

— Мне еще это предстоит увидеть, когда получу свидание. Несколько лет назад Андрей находился в колонии усиленного режима, в Минске на Кальварийской. Знаю только, что в Мозырской колонии № 20 положено меньше передач и свиданий. Два длительных свидания в год и два коротких, две передачи (до 30 килограммов каждая) и две бандероли (до двух килограммов).

— Почему Андрей не подпадает под амнистию?

— Статья, по которой осужден Андрей, изъята среди прочих из-под действия амнистии. Андрей – единственный, кто осужден по этой статье за последние 50 лет в Беларуси, как говорят мне многие юристы (статья 361 УК «Публичные призывы к захвату государственной власти» и т.д.). Ему вменялось, что эти призывы содержались в его литературных эссе, в которых излагался футуристический взгляд на возможное развитие событий в Беларуси. Андрей никогда не подпадал ни под одну из лукашенковских амнистий. И под последнюю не подпадет.

Хартия’97